"And now," he said, "will you allow me to take this glass in my hand and leave your house without further question? Or is your curiosity too much for you? No, think before you answer. If I go now, you will be left as you were before, neither richer nor wiser. If you prefer otherwise, a new field of knowledge shall be opened to you, here, in this room, on the instant. You will see something, sir, that will astonish you, believe me!"
There was something in his manner-a kind of threat-that I did not like at all. I looked at him calmly enough, however, and answered: "Your words make little sense to me, but I have gone too far in this thing to stop before I see the end."
"Very well," replied my visitor, with his twisted smile. "Lanyon, you remember your vows? What follows is under the seal of our profession. And now you-who sneered at my experiments, and treated your betters with scorn-see!"
He put the glass to his lips, and drank, with one swift movement, the contents. A cry followed; he almost fell, but seized hold of the table to steady himself, staring with fixed eyes and open mouth; and as I looked, there came a change-he seemed to swell-his face became suddenly black, and the features seemed to melt and alter . . . The next moment I had sprung to my feet and backed against the wall, my arm raised to shield me from that-that monster, my mind filled with terror as I tried to undrestand what was happening.
There before my eyes-pale and shaken, and half fainting, and feeling around before him with his hands, like a man restored from death-there stood Henry Jekyll!
What he told me in the next hour I cannot bring my mind to set on paper. I saw what I saw, I heard what I heard, and my soul sickened at it. My life is shaken to its roots; sleep has left me; a deadly terror sits by me at all hours of the day and night. I feel that my days are numbered, and that I must die; and yet I shall die refusing to believe what has so shaken me and that I saw with my own eyes. As for the evil and wicked things that man showed me, I cannot, even in memory, think of it without a start of horror. I will say one last thing, Utterson and that-if you can bring your mind to believe it-will be more than enough . . .
The creature who crept into my house that night was, on Jekyll's own confession, known by the name of Hyde and hunted for in every corner of the land as the murderer of Carew.
Hastie Lanyon.

- А теперь, - сказал он, - вы позволите, чтобы я взял этот эликсир и покинул ваш дом без дальнейших расспросов? Или ваше любопытство слишком велико? Нет, не торопитесь. Обдумайте ваш ответ. Если я сейчас уйду, вы останетесь прежним - не богаче, и не умнее сегодняшнего. Если же предпочтете обратное, перед вами откроется новая область науки - вот здесь, в этой самой комнате, тотчас же. Вы, сэр увидите нечто такое, что чрезвычайно вас поразит, поверьте мне!
В том, как он говорил, ощущалась…какая-то угроза, что сильно мне не понравилось. Однако я достаточно спокойно на него посмотрел, и ответил: - Ваши слова мне малопонятны, но я зашел слишком далеко, чтобы позволить себе не увидеть конец.
- Очень хорошо, - ответил гость со своей кривой улыбкой. - Ланьон, вы помните вашу клятву? То, что вы сейчас увидите, приравнивается к врачебной тайне. Вы насмехались над моими экспериментами, и относились к ним в лучшем случае с презрением. Смотрите же!
Он поднес мензурку к губам, и выпил одним большим глотком все ее содержимое. Раздался крик. Гость опасно пошатнулся, но, ухватившись рукой за стол, выпрямился, и уставился в одну точку с раскрытым ртом. Я смотрел на него и, вдруг заметил…изменения, он словно разбухал, лицо резко помрачнело, его черты как будто стали таять и меняться…В следующую секунду я уже вскочил на ноги и отпрянул к стене с поднятыми руками, чтобы заслониться от этого монстра. Моим сознанием овладел ужас, когда я попытался осмыслить, что происходит.
Передо мной, бледный и шатающийся, в полуобморочном состоянии, ощупывая пространство вокруг себя, словно воскрешенный из мертвых… стоял Генри Джекил!
То, что он рассказал мне в последующий час, я не могу заставить себя изложить на бумаге. Я видел, то, что видел, и слышал, то, что слышал, и душа моя заболела от этого. Поколеблены сами основы моей жизни, в любое время дня и ночи меня преследует смертельный ужас. Я чувствую, что дни мои сочтены, и что должен умереть, и все же я умираю, отказываясь верить в то, что меня потрясло, и то, что видел собственными глазами. Что же касается порочных и отвратительных вещей, которые мне показал этот человек, то я даже думать, не могу о них, не вздрогнув от ужаса. И последнее, что я хочу сказать, Аттерсон - но и этого, если вы сможете заставить свой мозг поверить, будет более чем достаточно…
Тварь, вползшая в мой дом той ночью, была, по собственному признанию Джекила, известна под именем Хайд - именно его разыскивают во всех уголках страны, как убийцу Кэрью.

Хейсти Ланьон